Рабы циркуляров

Я неоднократно говорил, и еще не раз повторю, что самое страшное для работников правоохранительных органов — это возникновение нестандартной ситуации. Даже если какой-то конкретный следователь или оперативник смог сохранить творческий подход (столь необходимый при таких обстоятельствах), то воевать ему придется не только с адвокатом, но и с многочисленными приказами и инструкциями, порожденными бюрократической машиной. А это бывает похуже Падвы и Резника вместе взятых… Сотрудники правоохранительных органов — пленники инструкций, циркуляров, приказов и, в конечном счете, обстоятельств.

Весной 2011 года ко мне обратилась девушка, муж которой попал в весьма скверную ситуацию. Обсуждать рабочие вопросы лучше всего очно, поэтому мы договорились встретиться на следующий день в кафе у станции метро «Новослободская». Попутно мы договорились, что на встрече будет присутствовать мой знакомый журналист Алексей Барановский (его имя, в отличии от остальных, не изменено с его согласия). Ситуация по делу складывалась непростая и помощь представителей прессы могла быть в данном случае очень кстати… На следующий день встреча состоялась и заняла чуть больше часа. Подробности состоявшегося разговора пусть так и останутся адвокатской тайной, тем более что для изложения последующих событий это никакого интереса не представляет. Самое же интересное началось именно в конце встречи…

— Ну вот и вся история, — закончила свой рассказ Вероника, — Теперь моего мужа разыскивают, на работу ходят, обыски проводят, а за мной наружку установили. Сегодня вот от самого дома за мной тащатся. Вон через два столика, в углу, видите двое сидят? Они и есть. Я то к ним как-то привыкла уже, а вот вам это не повредит, что вы со мной контактировали? Там действительно сидели два гражданина, среднего возраста, средней комплекции и средней внешности — классические «топтуны».

— А что же тут может повредить? — спросил я, — Я адвокат, вы — клиент. Права на обращение за адвокатской помощью вас никто лишить не может, я тоже не обязан перед кем попало отчитываться о том, с кем встречаюсь да что обсуждаю — в конце-концов адвокатскую тайну никто не отменял. Так что ни за себя, ни за нас на этот счет не волнуйтесь…

На том и расстались. Мы с Алексеем, не торопясь, расплатились по счету и направились к метро. Прошли турникеты, спустились на платформу и остановились в ожидании поезда. Один из вероникинских «топтунов» увязался за нами. Впрочем, нас это особо не расстраивало. Ну решил он узнать что я еду на Белорусский, чтобы сесть на электричку в область. Что ж в этом плохого? Пусть прогуляется. Алексей тоже не возражал против незваного попутчика. Однако, как оказалось, у «топтунов» были свои планы на этот день. Стоило нам остановиться в ожидании поезда, как несколько человек (таких же серых, неприметных личностей) схватили нас за руки (правда, должен признать, что без попыток применения болевых приемов), а Алексею еще и уперли в живот ствол табельного «Макарова».

— Стоять, не двигаться! Уголовный розыск! Окружавший нас народ боязливо, бочком стал отодвигаться от нашей теплой компании.

— Ну не двигаюсь, дальше чего? — миролюбиво спросил я.

В ответ один из оперов предъявил мне свое удостоверение. Предъявил — это, конечно, громко сказано: махнул перед носом так, что не то что запомнить, прочитать имя его владельца было не реально. Впрочем, я не стал настаивать на соблюдении формальностей — опера сильно нервничали, да к тому же были вооружены. Зачем было обострять ситуацию, которая должна была разрешиться без стрельбы и грубостей в ближайшие несколько минут? Нас с Алексеем отвели к эскалатору, вывели на поверхность, после чего (надо же, наконец-то додумались!) спросили у нас документы. Я аккуратно, двумя пальцами (мало ли чего они там про меня думают) достал из внутреннего кармана удостоверение адвоката и отдал тому, кто спрашивал. Оперативник ощутимо погрустнел. Журналистская «корочка» Алексея вызвала примерно такую же реакцию.

Ситуация была просто замечательной. Граждане опера решили, видимо, что Вероника приехала в Москву встречаться с подельниками ее мужа и… Что именно «и» опера понятное дело не знали, но видимо нафантазировали сами себе с три короба. В результате они решили нас брать. Взяли. Но что теперь с таким счастьем делать они уже не знали. Алексей взирал на окружающих его оперов с уныло скучающим выражением лица. Я еле сдерживался от смеха, представляя себе как обрадуется их начальство, когда выяснит, что «топтуны» рассекретили себя и фактически запороли всё мероприятие по слежке за объектом только для того, чтобы пообщаться с адвокатом и журналистом.

Ситуация была на редкость комичная. По большому счету опера нас с Алексеем даже не могли спросить об обстоятельствах прошедшей встречи, поскольку журналисты обязаны предоставлять какую-либо информацию ставшую им известной в рамках служебной деятельности только по решению суда, а адвокаты вообще не обязаны. Самый простой и очевидный выход из создавшейся ситуации лежал на поверхности. Вернуть нам с Алексеем документы и разойтись по своим делам (можно даже без принесения нам извинений, поскольку сама эта ситуация нас изрядно повеселила и зла на оперов мы не держали). Но эта очевидная и здравая идея была для оперов совершенно чужеродной и неприемлемой: «Если поймали, значит надо доставить в отдел». Это «прошито» где-то на уровне BIOS сотрудника (тогда еще) милиции. В результате мне документы были возвращены и сказано что ко мне претензий не имеют, а вот Алексея они решили взять с собой в отдел.

— Хорошо, в таком случае я поеду с вами, поскольку Алексей является моим доверителем.

— А у нас места в машине нет, — ответил мне один из оперов.

Когда взрослый мужик врет как ребенок, это всегда выглядит несерьезно. Сказать мне честно что-то типа «Мы собираемся поговорить с ним без вашего участия» у этого индивидуума не хватило ни ума, ни смелости (хотя, казалось бы что меня им бояться?!).

— Ладно, в таком случае скажите, куда вы собираетесь его доставить? Я подъеду туда на общественном транспорте.

— Петровка 38, — скороговоркой промямлил мне тот же персонаж.

Часть оперов куда-то делась, а двое вместе с Алексеем погрузились в подъехавший к нашей компании неприметный Форд. Я достал блокнот и демонстративно записал его номер. Минут через 30 я подходил к ГУВД г.Москвы — знаменитой «Петровке 38». Впрочем, центральное здание — помпезный памятник милицейскому всевластию — мне было не нужно. Обойдя его, я прошел переулок и вошел в неприметную дверь со стандартной неброской табличкой: «Дежурная часть ГУВД МВД г.Москвы». Дежурная часть — это материальное воплощение дуалистической картины мироздания. С одной стороны — скука и уныние, с другой — кипучая деятельность; с одной — стенды с никому не нужными бумагами многолетней давности и несколько переживших свой век стульев, с другой — компьютеры телефоны, факсы, радиостанции; с одной стороны — смиренные просители, с другой — сверхзанятые государевы люди; с одной стороны — здравый смысл и людские правила, с другой — приказы, инструкции, циркуляры. А между этими двумя непохожими мирами — стеклянная перегородка с небольшим окошком — телепортом для передачи предметов и слов из одного мира в другой. Вот к этому окошку я и направился. В том мире сидел майор лет тридцати-тридцати пяти. Я поздоровался, представился и перешел к сути своей проблемы.

— Около часа назад, моего доверителя (я назвал паспортные данные Алексея) задержали граждане, представившиеся сотрудниками уголовного розыска центрального аппарата ГУВД Москвы, и увезли на автомашине (я назвал номер и марку). С их слов они собирались доставить его в ГУВД Москвы. Его телефон в настоящее время отключен и дозвониться ему я не могу. Я бы хотел узнать — доставлялся ли к Вам такой гражданин и если доставлялся, то к кому мне следует обратиться, чтобы с ним встретиться в качестве адвоката?

Дежурный был вежлив, приветлив и подчеркнуто корректен.

— К сожалению, никаких задержанных в дежурную часть ГУВД сегодня не поступало. Возможно, вашего подзащитного доставили в какой-нибудь территориальный отдел милиции.

Я прекрасно понимал, что если уж оперативники и решили задержать кого-нибудь, то оформляют задержание в низовых отделах милиции, а никак не в центральном аппарате на Петровке 38. Так же я был уверен в том, что Алексея, скорее всего, никто официально задерживать не станет. Скорее всего сейчас он сидит со скучающим видом где-нибудь в кабинете у оперативников, а они судорожно пытаются придумать — что же им теперь со всем этим делать?.. Однако это мое «понимание» имело смысл только в этом мире, в том же мире, к которому принадлежал дежурный, никакого «понимания» быть не могло, там были приказы, инструкции… Ну короче вы помните. Соответственно действовать мне приходилось именно по правилам «того» мира, а они в данном случае предписывали мне совершение определенного ритуала который, если выполнить его правильно, и должен был обеспечить мне победу.

— Выходит, что эти граждане, представившиеся сотрудниками правоохранительных органов, меня обманули и увезли моего подзащитного в неизвестном для меня — его адвоката — направлении.

— Выходит так, — посочувствовал мне дежурный.

— Но если бы это были сотрудники милиции, зачем бы им понадобилось меня обманывать? Они наоборот должны были бы радоваться тому, что я прибыл к своему подзащитному и им не придется тратить время и силы чтобы искать задержанному адвоката…

Дежурный был явно не дурак. По его глазам было видно, что он понял, куда я клоню.

— А раз так, то вероятно это были не сотрудники правоохранительных органов и моего подзащитного не задержали, а похитили. Мне не остается другого выхода, кроме как подать вам заявление о похищении человека.
Дежурный грустно вздохнул.

— Да, видимо, иного варианта у вас нет. Минут двадцать ушло у меня на написание заявления на имя начальника ГУВД Москвы. Там я без каких-либо литературных изысков и лишних эмоций кратко изложил ситуацию, подытожив просьбой незамедлительно принять меры к поиску похищенного гражданина. Получилось листа полтора. Я отдал заявление дежурному и получил от него в замен талон-уведомление о принятии заявления.

— Постарайтесь далеко не отходить, сейчас с вами свяжется дежурный оперуполномоченный.

— Да, конечно. Ритуал подачи заявления был закончен. Результат — получен. Теперь ситуация с задержанием Алексея приобрела должную процедурную форму и перешла из «нашего» мира простых штатских в «их» мир приказов, инструкции, циркуляров… Я вышел на крыльцо дежурной части и тут же мой телефон зазвонил.

— Здравствуйте, вас беспокоит дежурный по управлению уголовного розыска ГУВД Москвы (к сожалению, память не сохранила ни звания, ни имени этого славного борца за законность и правопорядок). Вы подавали заявление о похищении гражданина (тут он назвал данные Алексея Барановского).

— Да, совершенно верно.

— Ну понимаете в чем дело, скорее всего, никакого похищения не было, вероятно, он действительно задержан сотрудниками милиции…

— Стоп, стоп, стоп, — прервал его я, — Если бы это были сотрудники милиции, им бы не было нужды обманывать меня с местом доставления задержанного. Они бы предоставили задержанному возможность позвонить своему адвокату, да и вообще бы не стали возражать против участия адвоката, поскольку обеспечить задержанному юридическую помощь — их прямая обязанность. Если они поступили иначе, значит это преступники.

— Нет, ну по-разному бывает, иногда сотрудники милиции действительно не сразу уведомляют адвоката…

— Ну так я и говорю — преступники. Мало того, что не соблюдя требования закона о задержании они, фактически, не задержали, а именно похитили гражданина, так еще и сделали это с использованием своего служебного положения! Последовала пауза в несколько секунд.

— Ну… да, наверное, вы правы. Я с вами позже свяжусь.

— Хорошо, буду с нетерпением ждать, — ответил я.

Погода на улице стояла замечательная, и я неспешным шагом прогуливался около дежурной части. Мне оставалось только ждать дальнейшего развития ситуации. Теперь я уже не был хозяином своему заявлению. Оно жило своей жизнью в ином мире. Потоптавшись у дежурной части еще минут десять-пятнадцать я решил пойти в скверик рядом с основным зданием ГУВД Москвы. Для этого мне надо было выйти из переулка в котором располагалась дежурная часть. Когда мне оставалось пройти метров пятьдесят, на встречу мне из-за угла забора окружавшего ГУВД вышел довольный жизнью Алексей.

— Угадай, что они придумали в обосновании моего задержания!

— Неблагодарное это дело — пытаться предугадать ход милицейской мысли. Сам рассказывай.

— Они сказали, что по их агентурным сведениям на меня сегодня готовилось покушение, и задержали они меня для того, чтобы сорвать эти коварные планы преступников!

— Ну это они серьезно к делу подошли. Надеюсь, ты сделал вид, что им поверил?

— Ну а как же, конечно сделал. Зачем людей обижать.

Вот на этом мы с Алексеем в тот день и расстались. Он поехал по своим делам, я по своим, а мое заявление о похищении зажило своей жизнью. Через некоторое время мне стали приходить ответы из различных официальных структур о том, куда именно перенаправлено мое заявление. Судя по этим письмам, мое заявление успело погостить в нескольких московских прокуратурах разных уровней, следственном комитете ЦАО ГУВД г.Москвы, двух территориальных отделах уголовного розыска, управлении по расследованию преступлений на транспорте (похищали то Алексея в метро, а это их вотчина).

В конечном счете примерно через год скитаний, мое заявление прибило бюрократической волной в отдел собственной безопасности ГУВД Москвы, куда нас с Алексеем и позвали для дачи объяснений. Впрочем, ни я, ни Алексей — люди не кровожадные, поэтому из наших объяснений следовало, что ни лиц, ни имен «похитителей» Алексей не помнит, в каком конкретно кабинете ГУВД Москвы его держали он так же не запомнил, да и если бы запомнил, то претензий к сотрудникам милиции он все равно не имеет. Сотрудника собственной безопасности наши объяснения тоже более чем устраивали.

Прошло еще немного времени и мое заявление, в соответствии с должными приказами, инструкциями и циркулярами наконец-то обрело покой. О его, некогда бурной жизни, мне напоминало лишь «надгробие» в виде постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.